Пограничное расстройство личности (ПРЛ): что это за диагноз и как его распознать

Что такое ПРЛ простыми словами

ПРЛ — это расстройство эмоциональной регуляции и межличностных отношений. Человек очень интенсивно чувствует, быстро «переключается» между состояниями, сильно боится потери близости и одновременно может отталкивать тех, кто важен.
Важно: ПРЛ — не приговор и точно не «манипулятивный характер». Это устойчивый паттерн переживаний и реакций, который поддается лечению и обучению навыкам.

Как это выглядит в жизни

Сильная чувствительность к отвержению

Нервная система реагирует на паузы и неопределённость как на угрозу разрыва связи.

Как выглядит в жизни

Партнёр не ответил 10 минут → «меня бросили», накатывает паника, проверка сообщений, вспышка гнева или отчаянные звонки. Через час — стыд и попытка «склеить».

Триггеры

Молчание в мессенджерах, отмена планов, двусмысленные фразы, «сухой» тон.

Помощь в моменте

Навык DBT TIPP (лед/холодная вода, дыхание 4–6, короткая высокоинтенсивная нагрузка 30–60 сек) — снизить эмоциональную «температуру». Таймер «15 минут без действия», затем сообщение формата DEAR MAN (чётко и уважительно).

Психотерапевтическая помощь

Подходы MBT/DBT учат человека переносить неопределённость, проверять интерпретации («могу ли я ошибаться?»), формировать «буфер» между триггером и реакцией.

Эмоциональные «американские горки»

Быстрая смена состояний при минимальных внешних изменениях.

Как выглядит

Утром «мы идеальная пара», к обеду — «он меня предал», вечером — «я никому не нужна». Переходы за часы.

Триггеры

Недосып, алкоголь/сахарные провалы, критика, конфликт, одиночество вечером.

Помощь в моменте

Отслеживать ранние маркеры (напряжение в теле, учащённый пульс). «Меню навыков»: дыхание, заземление 5-4-3-2-1, выход на воздух, вода, короткая прогулка.

Психотерапевтическая помощь

Дневник эмоций с цепочками поведения (trigger → мысль → эмоция → действие → последствия), схема-терапия — распознавать «режимы» (Раненый ребёнок, Наказующий родитель) и переключаться в «Заботливого взрослого».

Нестабильная самооценка

Образ «я» разрознен; оценка себя зависит от контекста и чужой реакции.

Как выглядит

«Идеальна/никуда не гожусь», резкая смена стилей, планов, крутых поворотов в карьере; зависимость от внешнего подтверждения.

Триггеры

Сравнение в соцсетях, замечания руководителя, «успехи» других.

Помощь в моменте

Составить список фактов о себе (5 компетенций, 5 ценностей, 5 достижений), читать при шторме; ограничить сравнение (unfollow, таймер соцсетей).

Психотерапевтическая помощь

Схема-терапия/MBT — сбор «целостного я», практика самосострадания (self-compassion), навыки GIVE/FAST (бережность к себе в отношениях).
 

Импульсивность

Действие раньше, чем успели осмыслить (траты, риск, еда/голод, секс, ПАВ). Это попытка заглушить боль и пустоту.

Как выглядит

«Сорвалась на шопинг», «написал бывшей», «выпил, чтобы не чувствовать». Облегчение минут на 15 — затем вина и последствия.

Триггеры

Сильные эмоции, скука/пустота, алкоголь, ночное время, доступность «быстрых обезболивателей».

Помощь в моменте

Правило 10 минут + замена «опасного» на «безопасное интенсивное» (лед, приседания 30–60 сек, душ, выйти и пройти один квартал). «Спойлер» последствий: коротко прописать, чем это кончилось прошлый раз.

Психотерапевтическая помощь

DBT: стрессоустойчивость и регуляция; договоры об ограничении доступа (карты у близкого, лимиты, удаление приложений ночью).
 

Самоповреждения и суицидальные мысли

Стратегия пережить непереносимые эмоции или наказать себя. Всегда требует плана безопасности.

Как выглядит

Разметка кожи/порезы, ожоги, опасное вождение, «русская рулетка» с алкоголем/лекарствами. Мысли «лучше исчезнуть».

Триггеры

Отвержение, стыд, одиночество ночью, алкоголь, годовщины травм.

Помощь в моменте

План безопасности: убрать острые/алкоголь/табл., навыки первой линии (лед, дыхание, заземление, холодный душ, звонок своему человеку/терапевту/103), договор «если через 30–60 мин не отпустит — звоню врачу».

Психотерапевтическая помощь

DBT с телефонным коучингом, проработка травмы (EMDR/TFP/схема), обучение альтернативам самоповреждению. При нарастающих суицидальных мыслях — срочно к врачу, в том числе вызов скорой медицинской помощи. Это не привлечение внимания к себе, а вопрос безопасности.
 

Хроническая пустота и скука

«Эмоциональная белизна», будто внутри ничего; смысл «испаряется».

Как выглядит

Прокрутка ленты часами, ощущение «живу на автопилоте», стремление к интенсивным стимулам, чтобы хоть что-то почувствовать.

Одиночество, отсутствие структур дня, отпуск без плана, болезнь/восстановление.

Помощь в моменте

Микро-структура: 3 «якоря» на день (сон/еда/прогулка), 1 мини-дело (5–15 мин), 1 тёплый контакт. Сенсорная активация (музыка, запах, движение).

Психотерапевтическая помощь

Поиск личных ценностей (ACT), поведенческая активация, постепенное наполнение «смыслами» вместо «сильных эмоций любой ценой».
 

Гнев, который «прорывает», и вина после

Эмоция растёт быстро и выходит наружу до осмысления; затем обрушивается стыд.

Как выглядит

Резкие сообщения, крик, хлопанье дверьми; потом — извинения и «самоедство».

Триггеры

Критика, игнор, несправедливость, усталость, голод.

Помощь в моменте

STOP-навык (Стоп → Сделай вдох → Отступи → Прислушайся → Продумай действие), «тайм-аут» 20 минут, «я-сообщения» вместо обвинений.

Психотерапевтическая помощь

Тренировка межличностной эффективности (DEAR MAN/GIVE/FAST), работа с убеждениями «меня не слышат — нужно кричать».

Короткие диссоциации и стресс-паранойя

Кратковременная «отстройка» от реальности (туннельное восприятие, «как во сне»), иногда — подозрительность при сильном стрессе.

Как выглядит

«Выпал из тела», не помнит куски разговора; «все против меня» после конфликта.

Триггеры

Перегрев эмоций, недосып, сенсорная перегрузка, алкоголь/ПАВ.

Помощь в моменте

Заземление (перечисли 5 предметов вокруг/4 звука/3 ощущения), тактильный якорь (лед, текстурный предмет), вода, медленное дыхание.

Психотерапевтическая помощь

MBT/DBT-mindfulness, обучение распознаванию начала диссоциации, снижение сенсорной нагрузки, регулярный сон.
 

Диагноз ставит врач-психиатр по клиническому интервью и критериям. Часто заболеванию сопутствуют депрессия, тревожные расстройства, ПТСР/комплексная травма, РПП, зависимости, СДВГ. Важно отличать пограничное расстройство от биполярного расстройства: при ПРЛ «качели» быстрые и триггерные, без типичных продолжительных гипо/маниакальных фаз.

Откуда берётся пограничное расстройство личности

ПРЛ – это особенность работы нервной системы и способа реагировать на эмоции и отношения. Человек чувствует сильнее, дольше «остывает» после переживаний и болезненно воспринимает неопределённость и угрозу разрыва связи. Это не чья-то вина — ни ваша, ни родителей. Это про сочетание врождённой чувствительности и условий, в которых вы росли и живёте.

Биологическая уязвимость

У части людей от природы более «быстрая» эмоциональная система:
эмоции вспыхивают быстрее, а «тормоза» включаются медленнее.
К этому добавляются особенности нейромедиаторов (серотонин, дофамин), из-за чего сложнее с импульсами и саморегуляцией.

Как это ощущается: от резкой радости до резкой злости — за минуты; трудно «переключиться», даже понимая головой, что всё не так страшно.

Среда и опыт

Если рядом долго не было понятных и тёплых реакций на эмоции (их обесценивали, высмеивали, наказывали) — формируется привычка «слышать опасность» в молчании, задержке ответа, неоднозначной фразе. Тут же — опыт травм, нестабильные отношения, хаотичные правила.

Как это ощущается: «или любят безусловно, или отвергают»; любые паузы — как сигнал «меня бросят».

У многих людей с ПРЛ в анамнезе есть болезненные события: эмоциональная запущенность, насилие, зависимости в семье. Но ПРЛ не всегда последствие «тяжёлой травмы». Иногда это много маленьких несоответствий: то тепло, то холодно; то «молодец», то «стыдно» — и ребёнок так и не учится понимать и удерживать свои эмоции.

Роль привязанности

В детстве нам нужен «настройщик» — взрослый, который называет эмоции и помогает с ними справляться. Если связь с важными людьми была нестабильной, во взрослом возрасте возникает гиперчувствительность к отвержению и «качели» в близости: идеализируем или обесцениваем.

Когда это проявляется чаще

Подростковый возраст и ранняя взрослая жизнь — время, когда система «эмоции ↔ самоконтроль» только дозревает. Стресс, недосып, алкоголь/ПАВ, токсичные отношения усиливают нестабильность и делают реакции резче.

ПРЛ точно не про «ленивую силу воли», испорченный характер, не про «раз и навсегда». Состояние поддаётся терапии и обучению навыкам.
 

Защитные факторы — что снижает риск и сглаживает течение

1. Один надёжный взрослый в детстве (иногда этого уже достаточно).
2. Предсказуемые правила и ясные границы без унижения.
3. Навыки эмоциональной регуляции (их можно освоить в терапии в любом возрасте).
4. Сон, трезвость, режим — база, без которой навыки не работают.
    

Нужна настройка системы управления эмоциями. Рабочая стратегия сегодня — не искать «кто виноват», а освоить инструменты, которые реально помогают: DBT/диалектико-поведенческая терапия, MBT (ментализация), схема-терапия. Они учат распознавать триггеры, выдерживать импульс, говорить о потребностях и строить устойчивые отношения.

Пограничное расстройство личности у детей и подростков

Формальный диагноз «пограничное расстройство личности» обычно ставят после 18 лет. В подростковом возрасте корректнее говорить о чертах ПРЛ или о расстройстве эмоциональной регуляции. Это не игра словами: ярлык «личность» легко закрепляет стигму, а подростки — особенно чувствительны к оценкам. В то же время именно ранняя помощь — навыковые программы, семейная работа, понятные правила дома и в школе — заметно снижает риск хронизации к началу взрослой жизни. Иными словами: термин мягче, вмешательства — решительнее.

Как это выглядит «в жизни»

Подростковая эмоциональность сама по себе интенсивна. Но при выраженных чертах ПРЛ повседневные события окрашиваются в крайности. Опоздание друга на пятнадцать минут ощущается как предательство, срыв контрольной — как конец будущего.

Переходы от близости к ярости или к пустоте происходят за часы, порой — за десятки минут. Снаружи это выглядит как «манипуляция» или «каприз», внутри же переживается как настоящая паника привязанности: «меня бросили, значит, меня нет».

Учёба нередко «сыпется» не из-за лени. Домашнее задание откладывается до ночи, тетради теряются, а в голове вертится: «если не идеально — лучше никак». Мир онлайн в такой картине даёт ощущение контроля: можно выйти из беседы, поставить на паузу, переключиться на игру. Постепенно день и ночь меняются местами; общение уходит в чаты, а офлайн вызывает тревогу.

Особая тема — самоповреждения. Для взрослого это звучит пугающе; для подростка часто становится быстрым, хоть и опасным, способом «выключить» переполняющую боль или стыд. Вечер, одиночество, ссора — и на коже появляются следы. Важно не романтизировать и не демонизировать, а признать главный факт: это — попытка справиться. У семьи и специалистов появляется задача предложить альтернативы и создать план безопасности.

Как врач понимает, что происходит

Диагностика начинается с разговора — не о «характере», а о повторяющихся паттернах.

1. Когда эмоции накрывают?
2. Что их запускает?
3. Как подросток пытается с этим справиться?
4. Есть ли самоповреждения или мысли о смерти?

Врач обязательно смотрит на сопутствующие состояния: СДВГ, депрессию, тревожные расстройства, последствия травматичных событий, расстройства пищевого поведения, употребление психоактивных веществ.

Обсуждается сон и физическое самочувствие: дефицит железа, витамина D, нарушения функции щитовидной железы могут усиливать истощение и «эмоциональную плоскость». И, конечно, учитывается контекст — семья, школа, дружба, онлайн-среда. Цель диагностики — построить карту уязвимостей и подобрать рабочий план.

Что действительно помогает: четыре опоры

Навыки

Диалектико-поведенческая терапия для подростков (DBT-A) — лучший старт при эмоциональной нестабильности. Это не «разговоры о прошлом», а тренировка конкретных инструментов. Подростка учат замечать эмоцию, пока она не стала бурей; выдерживать первые десять минут без разрушительных действий; распознавать ранние сигналы шторма; говорить о своих потребностях так, чтобы быть услышанным.

Сеансы идут индивидуально и в формате группы навыков; часто в группе участвуют и родители — чтобы дома все говорили «на одном языке».

Семья

Подросток учится у взрослых не словам, а способам реагировать. Если дома эмоции валидируют («вижу, что тебе очень больно»), а поведение при этом ограничивают чётко и спокойно («я рядом, но ранить себя нельзя»), — кризисы становятся короче, а доверие крепче. Важен «ремонт» отношений после ссор: не замалчивать, а коротко подводить итог и отмечать, что в этот раз получилось лучше. Это не про «найти виноватого», а про согласовать правила взаимодействия в трудные моменты.

Школа

Речь не о привилегиях, а о гигиене нагрузки и предсказуемости. Хорошо, когда у подростка есть «тихая зона» — место, куда можно уйти на десять–пятнадцать минут без объяснений и нравоучений.

Полезно заранее договориться, как учитель даёт обратную связь, чтобы избежать публичного стыда; разбивать большие задания на этапы; держать с родителями короткий канал связи без «панических рассылок». Чем меньше неопределённости, тем меньше поводов для взрывов, и тем больше ресурсов остаётся на обучение.

Медикаменты

Таблеток, которые «лечат личность», нет. Лекарства назначают по симптомам: при выраженной депрессии или тревоге — антидепрессанты современных групп; при резкой эмоциональной лабильности иногда рассматривают нормотимики; при тяжёлой агрессии или перцептивных искажениях — низкие дозы атипичных антипсихотиков. Бензодиазепины подросткам практически не показаны: риск зависимости и усиления диссоциаций слишком высок. Фармподдержка — это способ «снизить температуру» и дать шанс навыкам закрепиться, а не замена психотерапии.

План безопасности

У каждой семьи должен быть свой, написанный простым языком. Он отвечает на три вопроса: как понять, что приближается шторм; что делать в первые десять–двадцать минут вместо опасных действий; к кому обратиться, если не становится легче. Подросток заранее описывает свои ранние признаки («кипит голова», «дрожат руки», «мысль: всё кончено»), вместе с родителями выбирает быстрые альтернативы — лед, прохладная вода, короткая дыхательная практика, «заземление взглядом и осязанием», душ, безопасные действия вроде рисования маркером по коже или прогулки вокруг дома.

В план заносятся контакты: взрослые в семье, школьный психолог, лечащий специалист; при угрозе жизни — номер «103». Опасные предметы, алкоголь и сильные лекарства дома хранят взрослые.

Как говорить, чтобы помогать

Язык — это тоже инструмент регуляции. В кризисе длинные поучения не работают, а обвинения лишь усиливают стыд и злость. Лучше коротко и спокойно назвать видимую эмоцию («похоже, сейчас очень страшно и обидно»), подтвердить присутствие («я рядом», «я выдержу с тобой эти десять минут»), предложить первый шаг из плана («что пробуем — лед или душ?»).

После бурь важен «ремонт»: признать свою долю («я сорвался и крикнул, прости»), отметить малые успехи («в этот раз ты сам попросил паузу, это уже по-другому»), договориться, что повторим из того, что сработало. Такой стиль снижает эскалацию и учит подростка внутреннему диалогу — ровному, поддерживающему, не разрушающему.

Школа и семья: один сценарий на всех

Подростку легче, когда окружение предсказуемо. В школе полезно оформить поддерживающий план: кто принимает ребёнка в «тихой зоне», что именно говорит учитель в момент срыва, как выдаются задания после пропусков, как сообщается о трудностях родителям. Дома — договор о времени сна, доступе к опасным предметам, правилах использования телефонов поздним вечером. Всё это звучит прозаично, но именно «скучные» правила создают каркас, на котором держится эмоциональная стабильность.

Чем ПРЛ-черты отличаются от «похожих» состояний

Это важный вопрос, потому что от него зависит стратегия помощи. При СДВГ трудности с вниманием и импульсами тянутся с раннего детства и не обязаны сопровождаться «качелями» привязанности. При биполярном расстройстве фазы подъёма и спада обычно длятся днями и неделями и не всегда связаны с событиями. При чертах ПРЛ «американские горки» чаще ситуативны: они запускаются отношениями, неопределённостью, стыдом. Нередко состояния сочетаются — и тогда план комбинируют.

Реальная история

Представьте Машу, 15 лет. После ссор с подругой она режет кожу на предплечьях, по ночам залипает в телефоне, в школе оценки падают. На первой встрече врач не ищет виноватых — он собирает картину. Вместе с семьёй составляют план безопасности, клиника запускает модуль DBT-навыков, в школе договариваются о «тихой зоне» и поэтапных дедлайнах.

В анализах — низкий ферритин; педиатр корректирует дефицит. Через три месяца порезы редеют, один кризис удаётся «перехватить» навыками, сон выравнивается, отношения дома становятся спокойнее. Это не «счастливый финал», это рабочая траектория: меньше риска — больше жизни.

Подростковая эмоциональная система гибка. При чертах ПРЛ задача не «сломать характер», а дать язык эмоций, обучить навыкам и сделать среду предсказуемой. Чем раньше семья, школа и специалисты двигаются в одном направлении, тем больше шансов, что к совершеннолетию от сложных паттернов останутся лишь «шрамы опыта», а не сценарий всей жизни.

Если сейчас опасно — звоните в экстренную службу. Во всех остальных случаях — приходите на консультацию: разберёмся, где уязвимость, а где ресурс, составим план, который сработает.

ПРЛ у взрослых: работа, отношения, родительство

Проблемы в отношениях

В начале всё происходит стремительно: встреча, вспышка, ощущение редкой «настоящести». Партнёр видится безупречным, и именно поэтому любое малейшее смещение — задержка ответа, «сухое» сообщение, усталый взгляд — ощущается как удар.

Внутри это переживается не как «мелочь», а как сигнал угрозы: «сейчас бросят». Психика бросает все силы, чтобы защититься от боли, и запускается знакомая дуга: идеализация меняется обесцениванием, желание слиться — резким отталкиванием. Снаружи выглядит драматично, внутри — это отчаянная попытка сохранить контроль над связью, которая кажется хрупкой.

Выход начинается не с фразы «возьми себя в руки», а с навыка выдерживать первые минуты неопределённости и называть то, что происходит: «я напугался тишины и решил, что меня отвергли». Когда появляется возможность говорить о страхе прямо, у отношений возникает опора — не на гарантии «никогда не уйду», а на общий язык, который переживает паузы и повседневные несовершенства.

Работа: от рывков к устойчивому темпу

ПРЛ может давать великолепные «пики»: вдохновение, сверхфокус, импульс, который двигает сложные проекты. Но у этой монеты есть оборотная сторона — резкие провалы, откладывание «до последнего», болезненная реакция на критику, где рабочая обратная связь слышится как приговор личности. Это выматывает и человека, и команду: несколько недель блестящей эффективности сменяются тягучей пустотой и чувством, что «всё разрушил».

Стабильность рождается там, где работа перестаёт быть полем эмоциональной войны. Помогает заранее оговорённый темп: короткие спринты с ясными критериями «готово», регулярные «пит-стопы», где обсуждают не «какой ты», а «что конкретно работает, что улучшаем и как». В такие рамки легче помещается и чувствительность к критике: она превращается из угрозы в совместный инструмент, а «пики» становятся ресурсом, а не поводом для последующего выгорания.

Тело: когда эмоции говорят симптомами

Эмоциональные качели редко остаются в голове. Нервная система живёт на повышенных оборотах, и телу приходится «переводить» это напряжение в язык симптомов: неусыпный ум не отпускает до глубокой ночи, аппетит то пропадает, то компенсирует пустоту, мышцы держат хронический тонус, который маскируется под боль в шее, спине, висках.

Иногда добавляются головокружения и желудочные реакции — не потому что «надумал», а потому что вегетативная система действительно перегружена.

Парадоксально, но первый шаг к психической устойчивости часто начинается с самых «земных» действий: восстановление сна, тёплая еда по расписанию, вода, свет и движение возвращают телу прогнозируемость. На этом фоне психотерапевтические навыки «цепляются» легче.

Важно параллельно исключить соматические причины (анемию, нарушения щитовидной железы, дефициты), чтобы не просить у психики того, что упирается в биологию.

Родительство: любовь есть, а кнопки не работают

Родительство при ПРЛ — это территория высокой любви и высоких триггеров. Детский плач, отказ, подростковое «ты меня не понимаешь» легко попадают в старую рану «меня не слышат/меня отвергают», и тогда внутренний ребёнок взрослого выходит на сцену раньше, чем включается взрослый родитель. Слово срывается на крик, дверь хлопает, а через полчаса накатывает стыд и страх, что «навредил».

Качественный поворот происходит, когда цель смещается с «никогда не срываться» (нереально) на «уметь чинить связь». Сначала — краткая пауза, чтобы вернуть дыхание и голос. Потом — простая, конкретная обратная связь ребёнку: «я разозлился и крикнул, это моя ответственность; я рядом, и мы всё равно справимся».

Регулярные маленькие ритуалы — общие завтраки, «десять минут без телефонов только для нас», повторяющиеся «добрые» сценарии — создают предсказуемость, на которой ребёнок учится верить, что взрослый возвращается. Так родительство перестаёт быть проверкой «на идеальность» и становится живым отношением, где есть ошибки и их ремонт — а значит, у ребёнка появляется модель, как самому справляться с бурями.

Красные флаги (к врачу срочно)

Суицидальные мысли/намерения, частые самоповреждения.

Резкое усиление употребления ПАВ/алкоголя.

Неспособность остановить опасное поведение.

Длительная бессонница, выраженная депрессия/тревога.
 

Что реально работает у взрослых

DBT (золото стандарта) — индивидуальные сессии + групповые навыки + телефонный коучинг в кризисах + супервизия команды.

MBT (ментализация) — учит «держать в уме ум другого и свой», снижает конфликтность и импульсивность.

Схема-терапия — прорабатывает уязвимые «схемы» (покинутость, недоверие, стыд).

TFP — фокус на динамике отношений «здесь-и-сейчас» в терапии, помогает собирать цельное «я».

Эти подходы доказательно снижают госпитализации, самоповреждения и улучшают качество жизни.

Лечение: терапия, медикаменты, план безопасности

DBT: 4 модуля навыков

Майндфулнесс — замечать эмоцию, не сливаться с ней.

Стрессоустойчивость — «лед, дыхание 4–6, заземление 5-4-3-2-1» вместо разрезов/алкоголя.

Эмоциональная регуляция — отслеживать триггеры, «линия ранних признаков», меню навыков «до».

Эффективность в отношениях — говорить «нет», просить поддержку, удерживать границы (DEAR MAN, GIVE, FAST).

MBT/Схема/TFP — выбираются по запросу, возможны в комбинации с DBT.

Медикаменты

«Таблетки от ПРЛ» не существуют. Препараты назначаются по доминирующим симптомам.

1. СИОЗС/СИОЗСиН — депрессия/тревога.
2. Нормотимики (например, ламотриджин) — эмоциональная лабильность/импульсивность.
3. Атипичные антипсихотики (низкие дозы) — выраженная агрессия, перцептивные искажения.
4. При тенденции к зависимости/диссоциации избегают бензодиазепинов.

Цель фармподдержки — снизить выраженность симптомов, пока навыки закрепляются в терапии. Все решения о терапии принимаются совместно с врачом.
 

Мини-шаблон плана безопасности

Короткий план безопасности помогает не «геройствовать», а действовать по шагам, когда эмоции захлёстывают. Заполните его заранее и держите под рукой — в заметках телефона и на бумаге дома.

Как пользоваться: при первых признаках кризиса открывайте таблицу и выполняйте пункты по порядку — от навыков первой линии к звонку человеку из списка. Если состояние ухудшается или остаётся тяжёлым 30–60 минут, вызывайте скорую медицинскую помощь.

Частые вопросы (FAQ)

ПРЛ лечится?

Да. Цель — не «стереть эмоции», а управлять ими. Многие живут, работают, строят отношения.

Сколько продолжается лечение?

Навыковые программы 6–12 месяцев; стабилизация — быстрее, ремиссия — реальна.

Обязательно ли лежать в стационаре?

Только при риске для жизни. Основной объём — амбулаторно.

Можно ли без лекарств?

Часто да, если есть регулярная психотерапия. Решает врач.

Когда и куда обращаться

Если есть суицидальные мысли, самоповреждения, неуправляемая импульсивность, хроническая пустота с потерей функции — нужен врач. В клинике «Гармония» мы используем DBT/MBT/схема-форматы, семейные сессии и фармподдержку при необходимости.

Позвоните по телефону горячей линии: +7 (800) 302-52-95 — запишитесь на первичный приём (очно или онлайн).